Кружево - Страница 40

Несколько дней спустя посыльный доставил для Пэйган большую коричневую коробку. Она помчалась с этой коробкой прямо в школьную столовую, водрузила ее на один из пустых длинных столов, сорвала упаковку, запустила руки под хрустящие листы белой оберточной бумаги и вытащила нечто пышное, воздушное, как облако, и прекрасное — ворох бледно-серой материи, сверкавшей яркими алмазными блестками. Это было бальное платье из дома мод Нормана Хартнелла. Воротничок, сделанный в форме сердца, был целомудренно высоким, но все же не настолько, чтобы платье невозможно было надеть.

Вся школа, стоявшая вокруг и нетерпеливо ожидавшая чуда, испустила громкий вздох зависти.

Со своего очередного свидания с Абдуллой Пэйган пришла подавленная.

— Я спросила, действительно ли у него есть десятилетняя невеста. Он выглядел очень недовольным этим вопросом, задрал нос кверху и высокомерно заявил мне, что да, есть, что это вопрос исключительно только дипломатических отношений и что к нам это не имеет никакого отношения. Минут десять он держался как-то странно, потом ушел в спальню, чтобы позвонить по телефону. И — можете себе представить? — через двадцать минут раздается стук в дверь гостиной, входит один из этих мрачных охранников, а с ним низенький человечек из магазина Картье. Он вручает Абди какую-то коробочку и быстро, пятясь задом, выходит. Тогда Абди поворачивается ко мне и протягивает, эту малиновую бархатную коробочку, выложенную внутри белым атласом. Не коробочка, а мечта. А в ней сверкает божественнейшее бриллиантовое ожерелье. Если бы я не дала обещания деду, я бы не раздумывая приняла этот подарок. Прямо на месте. Но раз уж пообещала, пришлось сказать Абдулле, что я не могу от него ничего принять. По-моему, он не привык к тому, что люди могут отказываться от бриллиантовых ожерелий и вообще говорить ему «нет».

При каждом из четырех следующих свиданий, когда Пэйган приходила на чай в апартаменты принца Абдуллы, тот пытался подарить ей какое-нибудь украшение, и на свет всякий раз извлекалась малиновая бархатная коробочка. Но Пэйган неизменно отказывалась не только взять, но хотя бы примерить и изумрудные серьги, и золотую тиару, сделанную в форме венка из маленьких березовых листочков, и украшенный аквамаринами браслет, и огромное кольцо, вырезанное из цельного неотшлифованного сапфира. Единственным подарком, который все же приняла Пэйган, был старинный плащ-подона для верховой езды, которым пользовался еще дед Абдуллы. Принц вытянул из Пэйган обещание, что она наденет этот плащ на бал — обещание, которое стало своего рода компенсацией за отвергнутые ею подарки. Пэйган вовсе не хотела надевать на бал старую вонючую попону какой-то арабской лошади. Но, подумала она, можно будет оставить ее в школьном автобусе, который привезет их на бал в «Империале».

Назавтра вечером снова были танцы. На этот раз они проходили в здании городской ратуши. Девочки из «Иронделли», обутые в тяжелые неуклюжие сапоги «а-ля лыжные ботинки» и в твидовых пальто, накинутых на длинные вечерние платья, с веревочными сумочками, в которых лежали туфли для танцев, забрались в зеленый школьный автобус. Преподавательница, как обычно, пересчитала их по головам. Точно так же она пересчитает их и потом, после танцев, когда они снова соберутся в автобусе, чтобы ехать назад в школу.

Пэйган уговорила Максину одолжить ей бледно-голубое платье из тафты, то, что от Кристиана Диора. Правда, на ней не застегивалась до конца «молния» на платье, и из-за этого пришлось надевать еще и коротенькую безрукавку сверху. Максина подвернула на пару дюймов подол платья так, чтобы оно доставало Пэйган до лодыжек. Кружась в танце по залу под музыку цыганского оркестра, Пэйган вдруг почувствовала, что ее хлопает по плечу один из телохранителей Абдуллы, явно неуютно чувствовавший себя в вечернем костюме европейского образца, который был ему велик по меньшей мере на два размера.

— Мой хозяин, Его Королевское Высочество принц Абдулла, желает танцевать с вами, — сказал охранник.

— Ему придется подождать, — ответил студент-датчанин, танцевавший с Пэйган, и, сильнее обняв ее, снова повел в танце. Телохранитель сделал полшага вперед, и студент-датчанин мгновенно оказался распростертым на полу.

Пэйган возмущенно обернулась и увидела стоявшего в дверях Абдуллу. Медленно, с легкой улыбкой она подошла к нему, влекомая железной рукой охранника, подталкивавшего ее в спину. Продолжая улыбаться, она произнесла:

— Пусть Ваше Королевское Высочество соблаговолит приказать своим головорезам никогда впредь ко мне не прикасаться. И запомните: я не принадлежу к числу ваших подданных. Я не ваша собственность, и я буду танцевать с тем, с кем пожелаю.

И тут же, сбросив всякую надменность и высокомерие, тихо спросила его:

— Абди, зачем тебе понадобилось унижать Ганса и привлекать всеобщее внимание ко мне?

Абдулла помолчал немного, а потом чопорно ответил:

— Крайне сожалею. Мой слуга перестарался.

— Перестань изъясняться, как раджа из учебника, — рассердилась Пэйган. — Разумеется, я хочу быть с тобой, но нельзя помыкать людьми как тебе заблагорассудится и при этом еще ожидать, чтобы они тебя любили. Терпеть не могу, когда ты начинаешь проявлять себя как деспот. Это всего лишь самые обычные танцы, и если не хочешь вести себя здесь с другими как обычный человек, так незачем было и приходить. — И ехидно добавила: — Надеюсь, своей десятилетней невестой ты так не командуешь.

Рот у Абдуллы вытянулся в тоненькую ниточку, глаза яростно засверкали. В какую-то минуту Пэйган даже показалось, что он вот-вот ее ударит. Но вместо этого он обнял ее, и они молча начали танцевать. Абдулла не заметил, как у него за спиной Пэйган послала воздушный поцелуй Гансу, который в ответ скорчил ей рожу.