Кружево - Страница 30

Максина, занимающаяся горными лыжами лишь пару месяцев, решила, что «черная» трасса выглядит не такой уж страшной. Со стороны она казалась просто легкой, да и самой красивой по сравнению с другими. Такой она и была на протяжении первых двухсот метров, но затем лыжня резко сворачивала влево, превращаясь в глубокую обледеневшую колею, которая уходила среди деревьев круто вниз. «Не вернуться ли мне назад?» — промелькнула у нее мысль; но скорость была уже слишком велика, лыжи громко стучали по льду, подпрыгивая на неровностях, и остановиться она уже не могла. Она испугалась, что врежется в дерево; к тому же раньше ей просто не пришло в голову, что она может оказаться на лыжне совершенно одна. Ее подбросило на какой-то неровности, ели оказались угрожающе близко, она споткнулась и упала.

С трудом она поднялась на ноги, рванулась было вперед — но опять слишком быстро — по неровной и обледеневшей лыжне и снова упала, больно ободрав бок. Хотя под горнолыжными перчатками у нее были надеты две пары тонких шерстяных, пальцы ее онемели от холода и она их уже не чувствовала, а щеки и лоб щипало от мороза. Она заставила себя подняться и встать на лыжню и на протяжении следующих десяти минут съезжала потихоньку вниз, медленно и осторожно, часто выезжая с лыжни и падая на бок. Но потом пошел густой снег, и видимость ухудшилась настолько, что она могла различить вокруг что-либо не дальше чем на несколько метров. Снег быстро залепил лыжню, хлопья падали густо и без просвета, и в этом мраке стали неразличимы указательные стрелки на поворотах. Все звуки куда-то исчезли, наступившая вокруг тишина внушала мрачный суеверный ужас, и Максина испугалась.

Внезапно мимо нее пролетел одинокий лыжник, одетый во все черное и в оранжевой остроконечной шапочке. Она закричала и замахала вслед ему лыжными палками, но он не остановился. Максина с трудом двинулась вперед и вниз, стараясь идти в том направлении, в котором исчез лыжник. Вскоре она оказалась на обледеневшем и неровном, уходившем круто вниз склоне. Максина не решилась спускаться напрямую и стала двигаться зигзагами, стараясь ехать как можно медленнее. Всякий раз, когда она доезжала до края склона, она неуклюже разворачивалась и с трудом ловила равновесие. Ноги у нее сильно дрожали в коленях от усилий, которых ей это стоило, но она упорно, зигзагами продвигалась вперед, позабыв и думать о какой-либо красоте скольжения или стиле. Она почти добралась до нижней кромки склона, когда тот же самый лыжник снова изящно проскользил мимо.

— Au secours! — прокричала она. — Помогите! — Но, похоже, лыжник ее не услышал. Максина опять поехала за ним следом и вскоре оказалась у начала склона такой крутизны, ездить по какой ей никогда не доводилось.

Ужас охватил Максину. Может быть, вернуться назад, подумала она. Но нет, спускаться вниз все же легче, чем взбираться наверх. Рассудив так, она сняла лыжи и, таща их за собой, стала спускаться, каблуками лыжных ботинок выбивая в снегу и льду некое подобие ступенек. Она страшно боялась упустить лыжи: если только они выскользнут из рук, то унесутся вниз по ледяному склону неизвестно куда и пропадут. А может быть, она и сама пропадет…

Хотя она и спускалась вниз, у Максины было неприятное ощущение, что она идет куда-то не в ту сторону. С того момента, как она начала спуск от вершины горы, прошло уже три часа. Она насквозь промокла, снег у нее был даже за шиворотом, и от холода она уже не чувствовала ног. Замерзшая, в полном одиночестве и насмерть перепуганная, она присела прямо в снег передохнуть, думая только о том, как бы не обморозиться, и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окружающей ее со всех сторон густой мгле.

На этот раз она издалека услышала, как спускается лыжник в оранжевой шапочке, — услышала потому, что сама тихо сидела на месте. Она вскочила на ноги и закричала, замахав руками:

— Стойте! Стойте! Пожалуйста, остановитесь! Лыжник подъехал к ней и встал.

— Покажите, пожалуйста, как отсюда легче всего спуститься? — с отчаянием в голосе попросила Максина.

Он посмотрел на нее через желтые защитные очки и по-французски ответил:

— Отсюда нет легкого спуска. Вы на «черной» трассе. Зачем же вы сюда забрались, почему не выбрали трассу полегче? — В его голосе тоже звенело отчаяние: — Знаете что, поезжайте за мной, иначе вам отсюда не выбраться. Надевайте лыжи.

Медленно, шаг за шагом, двигалась за ним Максина по этому жуткому склону. Он проезжал немного вперед, останавливался и ждал, наблюдая, как она движется рывками, скользя и падая, еле держась на ногах и сжимая свои обновленные зубы в твердой решимости выбраться из этой лыжной западни, пока окружающая их серая мгла не превратилась в кромешную темноту. Вдруг колени у Максины подогнулись, она упала в снег и тихо зарыдала.

— Не могу больше, нет сил. Мне надо передохнуть. Извините, но я не в состоянии сдвинуться с места.

— Держитесь, — ответил одетый в черный костюм лыжник, и голос его звучал мягко, но настойчиво. — Вы неплохо справляетесь, мы уже почти добрались до середины трассы, промежуточная станция за следующим поворотом, а оттуда вы сможете спуститься вниз на подъемнике.

Они двинулись вперед, очень медленно, и прошли какое-то расстояние, но тут Максина снова упала.

— Не могу идти дальше, — простонала она и, уткнув голову в колени, повалилась на бок в снег. Ее скорчившаяся фигура чем-то напоминала позу ребенка в чреве матери.

Лыжник вздохнул, отстегнул свои лыжи и воткнул их вертикально в снег.

— Давайте-ка я вас разотру, вам сразу станет теплее, — сказал он и принялся растирать вначале руки Максины, потом спину, пока ей не стало больно, затем, с той же грубой силой, ноги. Наконец Максина снова почувствовала собственное тело, и он помог ей подняться.