Кружево - Страница 28

Обнаженная до пояса, Кейт сама не понимала, как очутилась в томной позе под клетчатым пледом; она лишь чувствовала у себя в ухе его влажный и теплый язык. Рука Франсуа как бы случайно, непреднамеренно, без ведома своего хозяина, оказалась у нее под юбкой.

Кейт повернулась и попыталась выскользнуть из кровати, но Франсуа притянул ее обратно, и довольно сильно.

— Не выпендривайся, — прошипел он. Кейт почувствовала, как его руки крепко обхватили ее за бедра под всеми накрахмаленными нижними юбками, а затем одна рука стала медленно скользить по ноге вверх, гладя ее поверх шел ковш и чулка.

Кейт попыталась оттолкнуть его:

— Пожалуйста, не надо, ну пожалуйста, я никогда этим не занималась, я не умею, что хочешь, только не это…

О боже, ужаснулась Кейт, он расстегнул брюки! Она почувствовала, как что-то твердое запульсировало у нее между бедрами с внутренней стороны. Балансируя над ней, Франсуа глядел на Кейт так, будто видел ее в первый раз, глаза у него сверкали, он тяжело дышал, казался внутренне на чем-то сосредоточенным и одновременно от всего отрешенным. «Я буду осторожен», — пробормотал он и, к облегчению Кейт, убрал руку у нее из паха, но, как выяснилось, только для того, чтобы перекатиться на край кровати и сорвать с себя одежду. Похоже, он совсем не понимал, что теперь у него все оказалось на виду. Вверх из комка черных волос торчал розовый пенис, а вниз от него свисали яички. Боже, какое безобразие, подумала Кейт.

Она снова попробовала было вскочить с кровати, но он бросил ее назад, потом грубо и сильно, так, что ей стало больно, притянул ее груди к себе, зажал между ними свой дрожащий и пульусирующий пенис и задергался всем телом. Не в силах пошевелиться под его тяжестью, Кейт одновременно и злилась, и возмущалась, и просто не могла поверить в происходящее, да к тому же еще и задыхалась. Издав хриплый стон, Франсуа вдруг сперва как бы одеревенел, затем мелко задрожал, до боли сжав руками ее груди, и наконец упал на нее. Кейт почувствовала, как что-то липкое потекло тонкой струйкой у нее вначале по ключице, потом вниз по шее. Она сразу поняла, что это такое, и лежала, боясь пошевелиться, чтобы эта гадость не попала туда, куда не надо. Она была просто в ужасе.

— Вот видишь, дорогая, я же сказал, что буду осторожен, — прошептал Франсуа.

Но Кейт вовсе не считала, будто он проявил осторожность. И как он только смеет еще называть ее дорогой?! Но, с другой стороны, разве не она сама только полчаса тому назад хотела быть для него дорогой?! Должно быть, его страсть к ней столь велика и сильна, что он просто не в силах ее контролировать.

«Да, конечно же, это, несомненно, так, — убеждала себя Кейт. — Он любит меня, вот почему все так вышло». Она ожидала чего-то иного, а все получилось как-то неромантично и беспорядочно, нечистоплотно и неприятно. Но, наверное, любовь, как и лыжи, поначалу дается с трудом и болью…

Однако раз уж она позволила ему сегодня дойти до второй стадии и забраться к себе под одежду, то теперь он просто должен был стать любовью всей ее жизни.

Странно, но ей почему-то хотелось плакать.

Через два дня Кейт обнаружила, что вся школа с ней не разговаривает. Самодовольно, открыто, подчеркнуто и в откровенной форме ей давали понять, что она вызывает всеобщее презрение.

— В чем дело? Что я такого сделала? — спросила Кейт у Пэйган, которая выглядела встревоженной.

— Они считают, что ты позволила Франсуа все. Абсолютно все. Не обращай внимания на этих ревнивых сук, — ответила Пэйган.

— Но ведь ничего же не было! Ничего подобного, — возмутилась Кейт, сама толком не понимая, так это или не так. Однако вся школа, безусловно, считала, что было. Впервые Кейт столкнулась со всеобщим лицемерием, публично осуждающим то, чему втайне все завидуют и чем на практике все занимаются. Столкнулась и поразилась ему. Она нарушила одиннадцатую заповедь: «Не попадайся!» А кроме того, ее наказывали еще и за то, что она стала Мисс Гштад.

В следующее воскресенье Джуди дождалась Кейт у входа в «Шезу». Она стояла, скрестив руки на груди, спрятав пальцы под мышки и энергично притопывая на снегу, чтобы не замерзнуть.

— Послушай, Кейт, этот подонок, с которым ты гуляла, разболтал на весь город, что переспал с Мисс Гштад. Бармен в «Империале» рассказал об этом Нику, а Ник сразу же прибежал ко мне. Мы хотим, чтобы ты об этом знала.

— Не может быть, не верю, — ответила Кейт, наконец-то поняв, каким образом школа смогла обо всем прознать. Она примчалась в пансионат к Франсуа, и тот уверенно отрицал, что кому-либо о чем бы то ни было рассказывал. Кейт поверила ему, потому что хотела поверить. Она чувствовала себя обессиленной, уязвленной, несчастной. Она прижалась к Франсуа, позволила ему раздеть себя полностью и, голая, снова прижалась к нему под теплым пледом, а он ласкал ее тело, нежно гладил сзади, между ног… Когда он вставил ей внутрь палец, это оказалось немножко больно. Но Кейт не сопротивлялась. Она не знала, что должна была делать, но поскольку она уже и так подверглась за что-то всеобщему осуждению, то почему бы и не сделать того, за что ее осуждают? Она ощутила животом тяжесть и тепло крепкого тела Франсуа; на секунду он как бы замер над ней, а затем она разом задохнулась от боли. Но вскоре они уже ритмично двигались вместе, как будто танцуя, и Кейт стала ощущать легкий прилив теплоты и возбуждения. Но прежде, чем ее ощущения переросли хотя бы в отдаленное подобие оргазма, Франсуа напрягся, испустил глубокий вздох и обмяк, а Кейт почувствовала внутри что-то влажное и теплое. Кажется, Франсуа был доволен собой, но Кейт испытывала странное разочарование и опустошение, внутри у нее что-то как будто колыхалось и дрожало. Возможно, она сделала что-то не так? Или она фригидна?